К ДРУГИМ
СТАТЬЯМ
НА ГЛАВНУЮ

#УРАЛЬСКИЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ОКРУГ

«Цель наставничества – пробудить тягу к добру»

Это второе интервью с волонтером-наставником Фонда «Счастливые дети». Цикл интервью начат весной 2019 года и продолжается в настоящее время. В конце материала вы сможете найти ссылку на первую публикацию автора.

Алексей Кобелев

Мужчин среди волонтёров Фонда «Счастливые дети» гораздо меньше, чем женщин. Тем интереснее поговорить с одним из немногих и узнать историю взаимоотношений наставника Алексея Кобелева и его подопечного, 10-летнего Максима.

Наталья сойнова
(Г. красноярск)

Поделиться фото

— Алексей, первый вопрос – стандартный, но, отвечая на него, человек как раз и начинает рассказывать свою индивидуальную, личную историю. Как вы узнали о Фонде и о возможности стать волонтёром-наставником и чем вас эта возможность привлекла?

Алексей:

Вряд ли я смогу вспомнить, как и когда узнал о Фонде впервые — ощущение, что знал о нём с самого начала на протяжении всех пяти лет его существования. И также с самого начала имел в виду возможность наставничества: если будет больше свободного времени, то почему бы и нет? Я много лет работаю с детьми по роду своей профессиональной деятельности — я тренер-педагог грудничкового и раннего плавания, плаваю с малышами, которым нет ещё и года, некоторым всего месяц-два. И вот когда наблюдаешь таких маленьких деток, понимаешь, сколько в них врождённой, природной мудрости. А то, какими людьми они станут, – зависит от нас, взрослых. Я считаю, что педагогика — это основа основ вообще всего, всей нашей жизни: наша политика, наша экономика, наша экология – всё идёт от педагогики, от образования, от воспитания. Но если в семьях ответственность за воспитание детей возложена на родителей, то в детских домах дети, грубо говоря, просто содержатся, и никто особо не занимается развитием в них доброты, человечности, прочих высоких нравственных качеств, а потому участие в воспитании этих «ничьих» детей особенно необходимо. Такими мотивами я руководствовался. И около двух лет назад, когда у меня действительно появилось время, пришёл в наставничество, для меня это был логичный, естественный шаг — по убеждениям, по велению и зову души.

Как произошло ваше знакомство с Максимом?

Алексей:

Когда я впервые шёл в детский дом, я был преисполнен радужных надежд и ожиданий, думал, меня встретит милый ангел. Прихожу — ко мне вместо ангела подбегает сущий чертенёнок, маленький, худой, шустрый, как юла, с огромным синяком под глазом, так, что сразу понятно: он и подраться не прочь, и вообще разбойник ещё тот. Но, когда я узнал Макса поближе, выяснилось, что всё-таки ангелом он тоже может быть. Он очень парадоксальный мальчик и не перестаёт меня удивлять: то он целиком на тёмной стороне — с драками, с разрушением всего, что попадает под руку, с самобичеванием, даже с суицидальными мыслями, то становится абсолютно светлым, позитивным, тянущимся, как и все дети, к любви, к добру. И, наверное, главная цель моего наставничества – пробудить в нём эту тягу, утвердить его в мысли, что мир изначально добр, а жизнь прекрасна, нужно только суметь это увидеть.

— Как думаете, у вас получается? — Конечно. Дети не могут не откликаться на искреннее внимание, на тепло. И даже если ребёнок проявляет агрессию — это не потому, что он плохой, он просто не умеет по-другому, его не научили, не рассказали, как. Например, Макс мог раньше подойти ко мне — и пнуть. Но он делал это не со зла, ему хотелось какого-то взаимодействия, тактильного контакта, а контактировать иначе он не умел – никто не говорил ему, что можно не пинаться, а обнять человека. И я учил его обниматься.— Вопрос выбора. — Да! О выборе мы говорим очень часто. Я хочу, чтобы он понял, что всё, что с ним происходит, — это так или иначе последствие его выбора, а значит, он сам ответственен за происходящее. При этом я не осуждаю ни один его выбор и не настаиваю на своих вариантах. Я сторонник так называемой гуманной педагогики: Щетинин, Амонашвили, Сухомлинский, Лев Николаевич Толстой — все они говорят о том, что детей нельзя ломать и навязывать им что-либо, нужно вести процесс обучения от личности ребёнка, учитывать его потребности и особенности. Именно так я стараюсь выстраивать наше общение с Максом. Мы встречаемся дважды в неделю и проговариваем всё, что случилось в его жизни за прошедшие дни и чем он готов со мной делиться. Я учу его анализировать события, наблюдать причинно-следственные связи, просчитывать возможные результаты своего поведения и в следующий раз поступать соответственно с тем результатом, который он хочет получить. Чтобы было нагляднее, мы прорисовываем каждую ситуацию — на рисунке сразу очевиден и алгоритм действий, и то, к чему приведёт тот или иной путь, тот или иной поступок.

Наталья сойнова
(Г. красноярск)

Поделиться фото

Причём для Макса тот факт, что можно поступить не так, как он привык, зачастую становится открытием. В случае с теми же драками, например. У него, как у многих мальчишек в детских домах, срабатывает на уровне рефлекса: что-то не понравилось – психанул, подрался. И так они ходят по замкнутому кругу агрессии. А можно разорвать этот круг, не лезть в драку, выяснить всё словами, договориться. Для Макса потрясение, когда я демонстрирую ему, что, оказывается, можно говорить с миром — и мир начнёт говорить с тобой. Я вижу, насколько для него это ново. Но ему это нравится. Поэтому – возвращаясь к выбору – я надеюсь, что со временем он научится выбирать не агрессивность, а мирные решения, не разрушение, а созидание, не плохое, а хорошее.

Но, говоря ему о том, что происходящее с ним – последствие его собственного выбора, вы тем самым не внушаете ему чувство вины за то, что он находится в детском доме? Он не думает, что это тоже – последствие его «дурного поведения»?

Алексей:

Нет. Ни в коем случае. Мы говорим о выборе в конкретных жизненных ситуациях, а не о неком глобальном кармическом выборе судьбы. Но и то, почему Макс оказался в детском доме, для нас не табуированная тема. Я в целом за то, чтобы с детьми говорить на равных и честно, а не сюсюкаться и не утаивать какие-то неприятные или сложные вещи. Когда мы познакомились, Макс много рассказывал о своей семье, о маме, много плакал — чувствовалось, что ему необходимо выплеснуть эмоции. Его мама умерла, когда ему было четыре годика, он остался с бабушкой, но та в силу преклонного возраста и состояния здоровья с ним не справлялась, и в семь лет он попал в детдом. Но бабушка его навещает, забирает на выходные, на каникулы, я с ней знаком, даже был у неё в гостях, у нас хорошие отношения.

Чем вы с Максимом обычно занимаетесь?

Алексей:

Чаще всего мы общаемся на территории детского дома. Конечно, можем и выйти куда-то развлечься. Но это, скорее, поощрение с моей стороны, если он хорошо себя ведёт. Если же он ведёт себя плохо, пусть даже мы планировали куда-то сходить, я могу ему сказать: «Извини, но в таком случае я с тобой никуда не пойду». Это дело принципа: у меня как у наставника есть определённые обязательства, но и у него как у подопечного — тоже.

И если мы договариваемся: будешь нормально себя вести — пойдём в «Планету» на аттракционы, — а он не выполняет свою часть договорённости, я не могу с этим согласиться, потому что должно быть элементарное уважение и к другому человеку, и к своему слову, которое ты дал. А что касается нашего общения в детском доме — безусловно, я помогаю ему с учебой, это тоже принципиально, и тут я предельно вредный. Макс, кстати, хочет стать археологом, и понятно, что для этого следует хорошо учиться, на что я его и мотивирую. Ну, а кроме учёбы, мы занимаемся всем, что интересно мальчишке в его возрасте: много разговариваем, не избегая самых непростых тем, делаем научные презентации о космосе, о звёздах, можем попинать мяч или поиграть на поющих чашах, которые я иногда приношу. Однажды речь зашла о йоге, я показал ему позу лотоса, рассказал о медитации, об успокоении ума, а Макс, надо отметить, очень активный, подвижный, он двух минут не в состоянии усидеть на месте, холерик по темпераменту, но тут вдруг сел в правильный лотос, начал глубоко дышать и погрузился в настоящую медитацию, стал невероятно спокойным, умиротворённым — я поразился: «Мася! Ты и таким можешь быть?!» В такие минуты, когда он открывается с неожиданной и положительной стороны, смотришь на него и думаешь, что лучше ребёнка на свете нет.

— А бывает наоборот: смотришь и думаешь, что хуже ребёнка нет? В ваших отношениях были кризисы, периоды, когда ваших сил и выдержки не хватало, когда у вас опускались руки?

—Такого не было. Повторюсь: я работаю тренером раннего плавания, а это здорово прокачивает и выдержку, и терпение. И если уж меня хватает на малышей, которых я тренирую, если меня хватает на деток с ограниченными возможностями здоровья, с ДЦП, с аутизмом, то на Макса хватает и подавно. Правда, он периодически пытается провоцировать, прощупывать мои границы, проверять, как я отреагирую. Отчасти так проявляются его сомнения и страх вновь быть оставленным, он есть у всех детдомовских детей, и они испытывают взрослых: а что, если я буду плохим — не бросишь ли ты меня?

Наталья сойнова
(Г. красноярск)

Поделиться фото

— Как вы реагируете на испытания и провокации Максима?

Алексей:

Разумеется, я на них не ведусь. Но иногда расстраиваюсь и не скрываю этого: я — человек, а человек испытывает эмоции. И это мы также обязательно обсуждаем, разговариваем. Бывает, серьёзно разговариваем. Но, как правило, пары встреч для «разбора полётов» достаточно, и после мы снова отлично ладим.

— Алексей, как, по-вашему, стиль и методы общения с подопечными у наставников-мужчин и наставниц-женщин различаются?

Алексей:

С одной стороны, да, то, о чём я говорил: умение делать осознанный выбор и принимать за него ответственность, умение держать слово — это мужские понятия и ценности. С другой стороны, мужчины, как и женщины разные, и личность всё-таки более определяющий фактор, нежели гендер. Я тоже отнюдь не зацикливаюсь на излишней, нарочитой брутальности. Я не вижу ничего предосудительного в том, что Макс может поплакать, когда ему трудно, когда у него накопились переживания и нужно снять стресс — я готов принять его слёзы, тем более, что, кроме меня, ему и выплакаться-то некому.

А почему мужчин среди наставников так немного?

Алексей:

На мой взгляд, тут также, как во всём, корень в педагогике, в воспитании: мальчиков в современном обществе воспитывают, исподволь внушая им идею о том, что основная обязанность мужчины — работать и зарабатывать деньги, а забота о детях — прерогатива женщин. Подавляющее большинство воспитателей в детских садах, учителей в школах и, кстати, воспитателей в детдомах — женщины. Но то, что попечение о детях практически полностью возложено на женщин, конечно же, неправильно, поскольку ребёнок – и мальчик, и девочка – нуждается порою в мужской твёрдости, строгости, контроле, порою в мужской надёжной поддержке. Опять-таки по опыту своей работы могу сказать: когда на занятие по плаванию в формате «мама плюс малыш» приходят папа плюс малыш – это совершенно другое занятие и по полезности, и по эмоциональной насыщенности, дети в восторге от того, что папы с ними занимаются, но такое, к сожалению, случается редко.

Как вы считаете, вам уже удалось стать для Максима другом?

Алексей:

Да, конечно. Поначалу он спрашивал меня: «А почему ты ко мне ходишь? А платят ли тебе за это деньги? А зачем тебе нужно бесплатно быть волонтёром?». То есть он не вполне верил в мою искренность. Но сейчас доверия с его стороны намного больше, и он больше прислушивается к моему мнению, принимает мой авторитет, а главное — я вижу плоды нашего общения: у него улучшились отношения со сверстниками, он подтянулся в плане учёбы. Хотя идеальным он, естественно, не стал. Бывает пай-мальчиком, приходишь к нему — его хвалят воспитатели, другие ребята говорят, что никаких проблем с ним не было, в дневнике — четвёрки-пятёрки. А бывает, опять идёт вразнос, его ругают, жалуются на него. Ну что поделать? Вот такой у меня Мася!

Разговоры о счастье

Наталья сойнова
(Г. красноярск)

Поделиться фото

Понравилась работа? Голосуйте за неё лайком!

Поделитесь этим материалом в соц. сетях

ПОНРАВИЛАСЬ РАБОТА? ПРОГОЛОСУЙТЕ ЗА НЕЕ!

По результатам ваших голосов мы определим лучшие материалы и пригласим победителей на Международный медиа-форум нового поколения «Диалог культур», который пройдет в Эрмитаже.

Поделитесь этим материалом с друзьями в соцсетях:

Хотите стать участником нашего конкурса? Присылайте свои истории о людях и коллективах из России в формате статьи, фоторепортажа или видео.

О КОНКУРСЕ

Лучшие материалы раздела

Вера Алексеевна

В разных уголках её дома расставлены тряпичные обереги: у каждого — своё определённое место. Только благополучницу ставят туда, куда душа велит. Кукла-колокольчик у двери весит-красуется: чтобы люди, которые на огонёк заглядывают, только добрые вести приносили.

Моя работа дает крылья

Валерия Минина — пилот в четвёртом поколении. Но в отличие от своего отца, деда и прадеда, которые были военными лётчиками, она управляет пассажирским самолётом Л-410 Второго Архангельского объединённого авиаотряда.

Девушка — огонь, искры летят…

Девяностолетний доктор

Екатерина Сумная — гордость городской больницы № 8 Челябинска. Это не лозунг из советской газеты, а чистая правда. Учиться к 90-летнему доктору наук и действующему рентгенологу мечтают попасть все местные врачи.

Что у мастера в голове?

«Ты живешь этим, ты дышишь этим, творчество становится образом твоей жизни», — рассказывает художник Александр Пилипенко. Про уникальное творчество «мастера» и о его необычных взглядах на жизнь.

Танцевальный ритм в тишине

Дмитрий Хлыбов — человек, который почти не слышит мир вокруг. Зато мир слышит его. Он является самым обычным челябинским деятелем искусства, открывшим себя публике: грому аплодисментов и морю заворожённых взглядов. Хотя кое-чем он всё же отличен от остальных танцоров. Дмитрий — инвалид по слуху.