Дом Памяти

#СТАРШЕЕ ПОКОЛЕНИЕ #ЮЖНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ОКРУГ

Автор: Анна Садовникова
г. Севастополь

История в двух частях.

Мы — в мире, созданном вне воли человека.

И пусть он гость,

но быть никак не может без претворения в природе

той песни, что в душе его поет.

Витальностью своей подобен он огню,

который топливо любое во имя света и тепла вбирает.

Порой взойти и расцвести судьба велит в трагические годы.

Тогда испепеляя смерь и жизнь питая,

дано соткать цветущий сад на дрогнувшей земле.

Его тем паче —

проживая чреду свершений и утрат,

мгновений счастья и печали,

мечтой влекомым или вопреки забвенью —

завещано беречь,

оберегать,

оборонять...

Как путеводная звезда, как знамя, гимн—

он будет согревать и освещать путь пройденный,

и направлять других на свет.

Часть первая.

Шевкие Абибуллаева родилась в крымско-татарской семье в далеком 1924 году близ села Дуванкой (ныне село Верхнесадовое) севастопольского района. Потом семья переехала в соседнюю деревню Камышлы (Дальнее) так же недалеко от Севастополя. Девочкой она пережила голод 33-го года.

Училась в колхозной школе и техникуме на агронома, прослушала шестимесячные медицинские курсы. Техникум был в селе Цурюктау под Старым Крымом, где жили немцы, которые приехали в Крым еще при Екатерине. Там научилась немного говорить по-немецки.

В 1941-м году, когда первые бомбы стали падать на Севастополь, рядом с селом, где жила 16-летняя Шевкие, стоял 3-й морполк. Получив отказ комиссара зачислить ее, комсомолку, в ряды подразделения, девушка стала помогать военному врачу полка. С октября она уже была в рядах отступившей под Севастополь легендарной 25-й чапаевской дивизии.

С крымско-татарского языка «Шевкъие» означает «милосердная». Имя свое девушка оправдала делом — стала санинструктором. Забирала раненых с передовой. В части ее ласково называли Шурой.

Умирающие называли адреса, просили передать родственникам, что они погибли, защищая Севастополь. Оставляли девушке свои личные вещи.

Когда Севастополь был окружен немецкими войсками, санитарная часть отступила в район Херсонесского маяка. Лекарств не было — мочили соленой водой тряпки и прикладывали к ране. Соленая вода не давала гноиться.

В немецком плену, видела командующего вражеской армией — генерала Манштейна. Сумела с помощью местных жителей бежать из плена в партизанский отряд.

«Когда в родную деревню вошли фашисты, мама ушла в лес с коровой и двумя детьми... Потом я узнала, что ее увезли в Узбекистан во время переселения татар», — рассказывает Шевкие.

Закончила войну в звании ефрейтора. Награждена Орденом Отечествоенной войны I степени, медалями: «За отвагу», «За оборону Севастополя», «За победу над Германией» и многими другими наградами.

После освобождения Севастополя сослуживцы предлагали девушке выйти замуж за русского или грузина, чтобы не быть переселенной из Крыма.

В 1944-м году Шевкие была выслана в Узбекистан.

Девушку ждали три тяжелых месяца заключения. Когда в КГБ поступила информация о месте военной службы Шуры, её отпустили. Также уже в 1945 году, через КГБ Шевкие нашла маму, бабушку и сестру в Наманганской области Узбекистана. И осталась там в больнице работать медсестрой. Успела потрудиться бригадиром и табельщицей в хлопководстве. Многие из участников севастопольских событий поехали в Ташкент командовать переселенцами. Один из генералов контрразведчиков оказался однополчанином девушки. Помог, сказав ей: «Шурочка, езжай в Самарканд, там климат похож на крымский». Дал направление.

Там Шевкие познакомилась с мужем-азербайджанцем, тоже военнослужащим. Судьба подарила им двоих детей и всего пять лет совместной жизни. В следствии череды событий Шевкие пришлось вернуться в Самарканд. Только в 90-х одна из дочерей старушки отыскала своего отца, с которым семья была разлучена на 45 лет.

В 66-м году через журнал «Работница» Шурочку нашли однополчане. В начале 70-х Шевкие вернулась Крым. Пустили ее по распоряжению председателя Президиума Верховного Совета СССР Подгорного.

Поселившись в родном селе Камышлы, Шевкие Абибулаева стала местной старожилой, Шурой Камышлынской, хранителем памятных традиций тех героических и страшных дней войны.

Часть вторая.

Мой дедушка, Садовников Михаил Николаевич, во время второго штурма Севастополя в 1942 году командовал 1-й пулеметной ротой Отдельного батальона электромеханической школы Черноморского флота, которая героически удерживала рубежи в районе Мекензиевых гор близ села Камышлы (ныне село Дальнее). В рассказах маме, дедуля говорил о татарской семье, живущей в долине, и девочке Шурочке, к которой в канун наступления краснофлотцы спускались за водой, ходили постирать одежду и помочь по дому.

Уже много лет, в канун Дня Победы, мы приезжали на Мекензиевы горы к памятнику ДЗОТа № 11 первой пулеметной роты. Стало традицией заезжать к Шевкие в долину. Потом вместе с ней поднимались на памятник для проведения субботника. Мы стригли траву, красили ограду, белили памятник, убирали мусор, готовили плов на костре. А бабушка Шура садилась на стул под обелиском, пела, читала стихи и рассказывала фронтовые истории, вспоминала ушедших защитников этих мест.

Иногда к ним присоединялись классы местной поселковой школы.

Воспоминания старушка воссоздала в своем доме, кропотливо реконструировав реальность,в которой она могла продолжить разговор с теми людьми, которых уже нет. Быть может, наконец поведать им о своих переживаниях в те страшные дни или просто сказать, что передала оставленные ей вещи, рассказав их близким о том, как тяжело, но геройски они погибали.

Уходя из реальности воспоминаний, в свою внутреннюю мифологию, она не только снова переживала моменты всеобъемлющего стремления к справедливости и миру, но могла продолжить диалоги и даже цепь событий, придумать самые счастливые из возможных вариантов для своих близких, однополчан, для себя...

Желание к жизни проявлялось во всем. На параде, бабуля не сидела на трибуне —даже в свои 95 всегда «летела с ветерком» в коляске «победного М-72-го».

Будучи рука об руку с мужчинами, она не уронила чести, каждый раз невольно доказывая себе о возможности идти «на равных» в такие жуткие для всех времена. Сочетание всеобъемлющей любви к своей стране, родной земле и почитание этнических традиций, нашло место и в последнем завещании женщины похоронить себя не на мемориальном кладбище ветеранов, а на пригорке — рядом с послевоенными захоронениями советских воинов в родных Камышлах, по-мусульманскому обычаю.

Теперь, как и всегда, в канун Дня Победы, мы приезжаем на рубежи обороны города, чтим память защитников Севастополя. Необходимый ритуал памяти... он тихий, но не менее ответственный самого Дня Победы для меня.

Вместе с этим, я вспоминаю Шевкие.

Уникальная история одной жизни, но в целом, еще раз доказавшая, что трагический этап в истории страны, народа, явился моментом стойкости духа для отдельного человека, проявлением его силы и любви к Миру. Накладываясь друг на друга, жизненные обстоятельства сформировали столь яркую многогранную личность, женственный образ которой хочется сохранить, и, согревая в себе, продолжить в рассказах и фотографиях для последующих поколений.