Дальше только лес

#МЕСТО СИЛЫ #СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ОКРУГ

Летом 2021 года Олег Колимбет отправился в экспедицию в лесные деревни Брянской области, чтобы узнать, как здесь жили раньше и как живут теперь.

Автор: Олег Колимбет
г. Санкт-Петербург

Улица в деревне Чухраи

Чухраи

После развала Советского Союза в России обезлюдели тысячи деревень. Для них даже придумали специальный статистический термин: «сельские населенные пункты без населения». Чухраи могла постигнуть та же участь. Но каким-то чудом эта глухая брянская деревня, окруженная со всех сторон лесом и болотами, в которой опустевших домов больше, чем жилых, продолжает жить. Уже давно не приезжает автолавка, сгнили колодцы, так и не провели газ — а она живет. 



Из коренных жителей деревни осталось только трое: Тоня-Почтарка, Настя Шаморная и
Василий-Баптист (в деревне было две основные фамилии — Пресняковы и Балахоновы — и у
местных жителей было принято давать друг другу уличные прозвища).



Антонина Ивановна Балахонова с 1975-го по 2009-й проработала здесь почтальоном
(потому "почтарка"), и хоть затем дочери забирали ее жить к себе в город, спустя
несколько лет вернулась обратно в свой дом. «Тянуло сюда душою», — объясняет она.

Муж ее умер еще в далеком 81-м, все хозяйство ведет сама. От хозяйства правда осталось
всего ничего — куры и огород, да и от тех одно расстройство: то картошка подмерзнет, то
морковь погниет, то заяц всю капусту поест, то лиса курицу утащит.

Настя Шаморная (Анастасия Михайловна Преснякова) уже давно живет без паспорта. Старый советский она потеряла, а от нового долго отказывалась. Когда ее все же уговорили его оформить, кончилось это тем, что она сожгла его в печи, сказав, что ей ничего от государства не нужно. От пенсии отказалась тоже. Живет на то, что бог пошлет, чем люди помогут, что сама вырастит.



Про Василия Балахонова мне рассказывали еще до того, как я впервые его увидел. Например о том, что каждое воскресенье он ездит в районный центр Суземку в церковь евангельских христиан-баптистов (за что его и прозвали «Вася-Баптист»). Но главное — что он делает вкуснейший мед, за которым приезжают даже из других деревень. Правда, когда мы с ним встретились (в доме у Антонины Ивановны), первое, что он мне сказал, это что меда нет: «Холод стоит, какой тебе мед? Пчел нет.» «Как нет, Василь? Я слышала - так летели, аж гудели» - вступила в разговор Антонина Ивановна. Но оказалось, что это были «чужие пчелы», не чухраевские.


Кроме трех коренных жителей деревни, есть в ней и новые лица. Шесть лет назад сюда из Москвы переехала жить Ирина Птицина. Много ли вы знаете людей, которые бросили обустроенную жизнь в большом городе ради жизни в глухой деревне? Ирина, бывший юрист, из таких. «Моя жизнь — это один сплошной проект», — говорит она. Родившись на Байкале, она признается, что ее всегда тянуло в заповедные места.

В одном из старых домов Ирина создала музей деревенского быта. Кроме того, она
организовала центр реабилитации диких животных «Лесной дом», а затем создала еще и
мастерскую «Лесная сказка» по производству натуральной косметики и декоративных
изделий из дерева. Благодаря всему этому, у Ирины, как и у других жителей деревни,
тоже появилось свое прозвище — «Лесная фея».

 Смелиж

Соседней лесной деревне Смелиж в плане коммуникаций повезло больше, чем Чухраям — после многолетних обращений местных жителей во всевозможные инстанции, сюда, наконец, провели асфальтовую дорогу, а в 2012-м — и долгожданный газ. Во время войны Смелиж считался партизанской столицей, рядом с ним находился главный штаб объединенных партизанских отрядов брянских лесов, аэродром и госпиталь (сейчас там установлен мемориал, посвященный партизанам и летчикам). В 2015-м году деревня получила звание «Населенного пункта партизанской славы.»

Но в остальном Смелиж постигла та же участь, что и Чухраи: после закрытия колхоза молодежь покинула эти места, поля заросли, закрылась школа-четырехлетка, а в 2015-м — и единственный магазин. Семнадцать лет в этом магазине проработала Екатерина Ивановна Гуторова.

Так же, как Антонина Ивановна в Чухраях, она — главный хранитель традиций этого места. Рано оставшись без мужа, она одна вырастила сына и дочь. И одна продолжает вести свое хозяйство, или как она говорит — «в одни руки».

Разговаривая с Екатериной Ивановной, я узнал, что названия многих предметов в этих местах часто отличаются от общепринятых. При этом, некоторые из них в разных деревнях называются по-разному, даже в таких близких как Смелиж и Чухраи: «У нас схóдцы (или крыльцо), в Чухраях – гáнки; у нас прут, там —– дубéц». Тяпку в Смелиже называют капаницей, сарай — пуня (или пунька), коровий колокольчик — балабонка.





По словам Екатерины Ивановны, коренных жителей в деревне сейчас живет не больше 30- ти человек. Многие из них вернулись из дальних мест, таких как Сургут, Тында, Мурманск.

Лариса Ивановна Синявская вернулась в родную деревню из Хабаровска. Участок, на котором находится ее дом, примыкает прямо к реке, которую она очень любит и чувствует себя ее настоящей хозяйкой.

Реку – приток Неруссы – местные жители называют Кривой, хотя на картах этого названия не найдешь. Раньше Нерусса подходила к самой деревне, но за последние несколько десятилетий отодвинулась от нее больше, чем на километр.

Заповедник

Судьба Чухраев и Смелижа не уникальна, в соседних деревнях все то же самое: колхозные земли давно заросли, фермы разрушены, работа практически отсутствует. Рассчитывают ли местные жители на то, что когда-нибудь сюда вернется сельское хозяйство и животноводство? Нет, каждый из них полагается только сам на себя. Но несмотря на это, никакой безысходности в разговорах с ними не ощущается. Лес, река, богатый животный и растительный мир этих мест делают жизнь здесь самодостаточной. А после создания в 1987 году заповедника «Брянский лес» появилась перспектива экологического и туристического развития этой территории, и сейчас его посещают не только жители Брянской области, но и других регионов России.