Поля в поле — Полина Осипова

#СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ОКРУГ

Поля в поле

Дано: любовь к науке, экспедициям и работе у походного костра. Задача: найти идеальный способ совмещения хобби и исследовательского интереса. Решением делится аспирантка НГУ Полина Осипова, которая уже не первый год путешествует в обнимку геофизическими датчиками.

Ирина Троценко
(г. санкт-петербург)

NT: Когда ты впервые узнала о научных экспедициях?

П.О.: После первого курса я попала на учебную практику в Горном Алтае. И тут стоит сделать оговорку, что я понимаю под научной экспедицией. Для меня это геологические, геофизические выезды в поле или полевые работы. Я знаю, что проводятся научные поездки у биологов, археологов, даже физиков (тут, скорее, у тех, кто близок к геофизике). И когда ты учишься на факультете геологии и геофизики, попасть в научную экспедицию не сложно: окажешься там, даже если не хочешь. Такие учебные походы были у меня и после второго и третьего курсов. Но на первых ступенях обучения это была геологическая практика, а дальше — геофизическая. Ходить по чистому полю, лазить по горам, собирать образцы-камушки, рисовать карты и разрезы, где и как залегают породы, — это мне не так близко, как приехать в поле, разложить оборудование, нажимать кнопки на приборах, а потом из этих данных на компьютере получить красивую картинку — модель местности.

Ирина Троценко
(г. санкт-петербург)

NT: Сомневалась ли ты когда-нибудь, что хочешь участвовать в экспедициях?

На третьем курсе нам необходимо было выбрать лабораторию в институте, и я долго не могла определиться с направлением. Сначала я только хотела изучать образцы, потом заниматься геофизическими исследованиями скважин. Затем же просто обрабатывать данные и строить красивые картинки. В этих планах не было научных экспедиций, да и ездить туда не хотела. К тому моменту романтические представления о походах у меня в уже улетучились. Мы хотели сидеть за компьютером и тыкать по кнопочкам клавиатуры. Так, в бакалаврском исследовании я создала методику обработки данных, которые были собраны в поле кем-то. Этот расклад меня устраивал, и, что важно, он нравился и моей маме: я сидела в городе в теплом кабинете, а не мерзла где-то в палатке.

Ирина Троценко
(г. санкт-петербург)

NT: Почему ты поменяла решение?

П.О.: На четвертом курсе у меня появился новый предмет, на котором преподаватель давал нам те самые красивые картинки, которые я уже строила и сама, но теперь их нужно было интерпретировать. Каждый цвет отражал физические свойства породы. Если такую карту показать геологу, то он не до конца поймет, что есть что. По сути, интерпретация — это перевод с геофизического языка на геологический: этот цвет означает одну породу, тот — другую, а вот здесь между ними есть разлом. Так мы интерпретировали карты магнитного поля, распределения электрического сопротивления по площади земной поверхности, считали запасы золота или другой руды. К четвертому курсу нам уже вбили в голову: «Главное — нефть! Все ищем нефть!» Поэтому узнать, что геофизики могут искать что-то другое, было невероятно. В общем, предмет мне понравился, преподаватель был классный, а в конце курса на зачете он спросил, не хочу ли я работать с ним. Уже через месяц мы поехали в поле на Алтай изучать зоны вечной мерзлоты.

NT: Как попасть в научную экспедицию? П.О.: Конечно, самый простой и прямой способ —учиться по специальности, где такие поездки предполагаются по умолчанию. Однако я знаю, что постоянно набирают разнорабочих в исследовательские выезды. Нужно только поискать на сервисе hh.ru или на порталах различных НИИ. Также есть сайт russiantravelgeek.com/expeditions — для тех, кто просто хочет попасть в экспедицию вместо обычного отдыха на пляже и имеет много денег.

Ирина Троценко
(г. санкт-петербург)

NT: Какая основная цель поездок? Какие данные собираете?

П.О.: Цель полевых выездов можно сформулировать так: узнать геологическое строение участка. Группа проводит измерения разными методами и иногда даже берет образцы пород, но чаще их просто дают геологи для изучения в лаборатории. В результате получаем данные о распределении физических свойств (в моем случае — электрических) у различных пород на участке и знаем, где что лежит. Если проводят фундаментальные исследования, то результаты работы публикуют в журналах и представляют на конференциях. Когда полевой выезд реализуется по договору, данные заносят в отчет для заказчика. Для нас оба случая — дополнительный материал для квалификационных работ, диссертаций, статей. Есть еще археологическая экспедиция, где занимаются поиском только археологических памятников. И геофизические методы помогают в этом. По счастливым обстоятельствам я попала в одну из таких в Киргизию.

NT: Удается ли познакомиться с местным колоритом и отдохнуть?

П.О.: Пока я ездила только в одну поездку за пределы России. Это была та самая совместная экспедиция на юг Киргизии с местными археологами, а также учеными из Германии, Канады и других стран. Мы жили в городе Айдаркен в доме местных, а точнее — в палатках в их яблоневом саду. Это были знакомые ученых из Киргизии. Местные относились к нам спокойно, но почему-то считали нас иностранцами и здоровались по-английски. А когда ты отвечал им «Привет!», они радовались, что понимают нас. Имена у них сложные… В этом году я поеду туда в третий раз, и снова придется запоминать.

Ирина Троценко
(г. санкт-петербург)

NT: Что нравится больше всего в работе?

П.О.: Кайф, что можно работать не сидя на стуле в кабинете, а бегать целый день по лесу, горам, пить чай и уже потом садиться возле костра обрабатывать данные. Мне нравится дорога на машине или самолете. Пересадки в пути хоть и тяжелые, но интересные. Например, в прошлом году мы полетели на самолете из Новосибирска, добрались до Нового Уренгоя, сели там на машину, доехали до Надыма, переночевали, а уже утром отправились на базу месторождения. Кайф просто иметь возможность видеть новые места. С момента начала работы с моим текущим научным руководителем уже прошло два полевых сезона, я побывала в восьми экспедициях. Да и на этот сезон запланировано три выезда. Я обработала гигабайты данных, представила их на конференциях, написала для производственных компаний несколько отчетов и даже ставила на них свои подписи как инженер-геофизик! Невероятно приятно чувствовать, что большие люди будут читать твою работу и верить тебе. Кстати, я буквально в течение недели должна поехать в поле в качестве главного геофизика!

Материал был опубликован в журнале «NewTone»

Понравилась работа? Голосуйте за неё лайком!

Поделитесь этим материалом в соц. сетях

Лучшие материалы раздела

Вера Алексеевна

В разных уголках её дома расставлены тряпичные обереги: у каждого — своё определённое место. Только благополучницу ставят туда, куда душа велит. Кукла-колокольчик у двери весит-красуется: чтобы люди, которые на огонёк заглядывают, только добрые вести приносили.

Моя работа дает крылья

Валерия Минина — пилот в четвёртом поколении. Но в отличие от своего отца, деда и прадеда, которые были военными лётчиками, она управляет пассажирским самолётом Л-410 Второго Архангельского объединённого авиаотряда.

Девушка — огонь, искры летят…

Девяностолетний доктор

Екатерина Сумная — гордость городской больницы № 8 Челябинска. Это не лозунг из советской газеты, а чистая правда. Учиться к 90-летнему доктору наук и действующему рентгенологу мечтают попасть все местные врачи.

Что у мастера в голове?

«Ты живешь этим, ты дышишь этим, творчество становится образом твоей жизни», — рассказывает художник Александр Пилипенко. Про уникальное творчество «мастера» и о его необычных взглядах на жизнь.

Танцевальный ритм в тишине

Дмитрий Хлыбов — человек, который почти не слышит мир вокруг. Зато мир слышит его. Он является самым обычным челябинским деятелем искусства, открывшим себя публике: грому аплодисментов и морю заворожённых взглядов. Хотя кое-чем он всё же отличен от остальных танцоров. Дмитрий — инвалид по слуху.

ПОНРАВИЛАСЬ РАБОТА? ПРОГОЛОСУЙТЕ ЗА НЕЕ!

Лучшие материалы раздела

Есть вопрос или предложение?